Рёвшин. Алексей Максимович, я не в курсе ваших
кредитных возможностей.
Входят Любовь и Вера.
Вера (Рёвшину).
Здравствуйте, конфидант.
Трощейкин. Вот, послушай, Люба, что он
рассказывает. (Лезет в карман за запиской.)
Рёвшин. Дорогой мой, вы
согласились этого рискованного анекдота дамам не сообщать.
Любовь. Нет,
сообщите немедленно. (Act Two)
Lyubov's sister Vera calls
Ryovshin konfidant (a confidant). When Troshcheykin is going to
show his wife and sister-in-law a note from Barbashin, Ryovshin asks
Troshcheykin not to tell the ladies "this risky
anecdote."
Skvernyi anekdot
("A Nasty Anecdote," 1862) is a story by Dostoevski. In Dostoevski's novel
Besy ("The Possessed," 1872) the narrator calls himself
konfident (a confidant) of Stepan Trofimovich:
Такое поведение оскорбляло несколько моё
самолюбие. Само собою разумеется, что я давно уже угадал про себя эту главную
тайну его и видел всё насквозь. По глубочайшему тогдашнему моему убеждению,
обнаружение этой тайны, этой главной заботы Степана Трофимовича, не прибавило бы
ему чести, и потому я, как человек ещё молодой, несколько негодовал на грубость
чувств его и на некрасивость некоторых его подозрений. Сгоряча — и,
признаюсь, от скуки быть конфидентом — я, может быть, слишком обвинял
его.
Such conduct rather wounded
my vanity. I need hardly say that I had long ago privately guessed this great
secret of his, and saw through it completely. It was my firmest conviction at
the time that the revelation of this secret, this chief anxiety of Stepan
Trofimovich's would not have redounded to his credit, and, therefore, as I was
still young, I was rather indignant at the coarseness of his feelings and the
ugliness of some of his suspicions. In my warmth—and, I must confess, in my
weariness of being his confidant—I perhaps blamed him too much. (Part One,
Chapter 3 "The Sins of Others," I)
The name Ryovshin seems to
blend Lyamshin (a character in "The Possessed," the author of an amusing
piece of music entitled "The Franco-Prussian
War") with ryov (howl; wild yell) into which Mein lieber
Augustin (gaden'kiy val's, "a vulgar waltz") imperceptibly
passes.*
In "The Waltz Invention" the Minister considers Waltz
edva li ne besom (nearly the devil himself):
Сон. Вот и чудно. Каждый пускай придерживается
своего мнения, и будем играть.
Вальс. Да, будем играть. Полковник меня
считает параноиком, министр -- едва ли не бесом, а вы -- шарлатаном.
Я, разумеется, остаюсь при мнении особом. (Act One)
Like Shenshin (Afanasiy Fet's "real" name), the names Lyamshin and Ryovshin
end in -shin. In "The Possessed" Captain Lebyadkin "quotes" Fet's poem "Ya
prishyol k tebe s privetom..." (I have come to you with a salute..."
1843):
- Шатов, Шатов, отопри! - завопил капитан, -
Шатов, друг!..
Я пришел к тебе с приветом,
Р-рассказать, что солнце
встало,
Что оно гор-р-рьячим светом
По... лесам... затр-р-репетало.
Рассказать тебе, что я проснулся, чорт тебя дери,
Весь пр-р-роснулся
под... ветвями...
Точно под розгами, ха-ха!
Каждая птичка... просит
жажды.
Рассказать, что пить я буду,
Пить... не знаю пить что
буду.
"Shatov, Shatov, open!" yelled the captain. "Shatov, friend!
'I have come, to thee to tell thee
That the sun doth r-r-rise apace,
That the forest glows and tr-r-rembles
In... the fire of...his...embrace.
Tell thee I have waked, God damn thee,
Wakened under the
birch-twigs....'
("As it might be under the birch-rods, ha ha!")
'Every little bird...is...thirsty,
Says I'm going to...have a
drink,
But I don't...know what to drink....' (Part One, Chapter 4 "The Lame
Woman," VI)
The name Shatov comes from shatat' ("to rock, shake, cause to
reel"). As he speaks to Lyubov', Ryovshin uses the related verb
shatat'sya ("to loaf"):
Любовь
(Рёвшину). И тут, по-видимому, вы несколько струсили?
Рёвшин. Ничуть.
Что ж, говорю, собираетесь теперь делать? "Жить, говорит, жить в своё
удовольствие", -- и со смехом на меня смотрит. А почему, спрашиваю, ты, сударь,
шатаешься тут в потёмках?.. То есть я это не вслух, но очень выразительно
подумал -- он, надеюсь, понял. Ну и -- расстались на этом. (Act
One)
According to Vera, last night she
dreamt of Barbashin locked up in a wardrobe:
Вера. Странно
всё-таки: мне снилось, что кто-то его запер в платяной шкап, а когда стали
отпирать и трясти, то он же прибежал с отмычкой, страшно озабоченный, и помогал,
а когда наконец отперли, там просто висел фрак. Странно, правда?
(Act One)
When the wardrobe was finally opened,
only frak (a tail-coat) was hanging in it.
As he speaks to Shatov, Lebyadkin
mentions frak lyubvi ("a tail-coat of love"):
- Понимаешь ли ты,
осёл, что я влюблён, я фрак купил, посмотри, фрак любви, пятнадцать целковых;
капитанская любовь требует светских приличий... Отвори! - дико заревел он вдруг
и неистово застучал опять кулаками.
"Do you understand, you ass, that I'm
in love, that I've bought a tail-coat, look, the garb of love, fifteen roubles;
a captain's love calls for the niceties of style.... Open the door!" he roared
savagely all of a sudden, and he began furiously banging with his fists again.
(Part One, Chapter 4 "The Lame Woman," VI)
The name Lebyadkin comes from
lebed' (swan). At the party on her fiftieth birthday Antonina Pavlovna
reads her fairy tale Voskresayushchiy lebed' ("The Resurrecting Swan")
from the cycle Ozaryonnye ozyora ("The Illumined Lakes"). Fet's poem
"On the Anniversary of A. N. Maykov" (1888) begins: Pyat'desyat lebedey
pronesli s yuga veshnie kriki v poles'ye... ("Fifty swans from the South
brought over to woodlands their vernal cries").**
One of Antonina Pavlovna's guests, the
famous writer, is a recognizable portrait of Bunin. Bunin is the author of
Gegel', frak, metel' ("Hegel, Tail-Coat, Blizzard"). The title of this
autobiographical story brings to mind VN's story Oblako, ozero,
bashnya (Cloud, Castle, Lake, 1937). VN's plays Sobytie
("The Event," 1938) and Izobretenie Val'sa ("The Waltz INvention,"
1938) form a diptych; Cloud, Castle, Lake is a part of VN's
tetraptych. Oblako v shtanakh ("The Trousered Cloud," 1915), a poem by
VN's "late namesake" Mayakovski, consists of four parts and is subtitled "a
tetraptych."
At Antonina Pavlovna's birthday party
the famous writer addresses the reporter from "The Sun" solntse moyo
("my sun") and accuses the reporter's newspaper of publishing nonsense about
him:
Писатель (репортёру). У вас,
между прочим, опять печатают всякую дешёвку обо мне. Никакой повести
из цыганской жизни я не задумал и задумать не мог бы.
Стыдно.
I never conceived, nor could have conceived, a
tale from the Gypsian life. You should be ashamed. (Act
Two)***
In Fet's poem "quoted" by Lebyadkin the sun is mentioned. Lebyadkin does
not know what he will pit' (drink; in Fet's poem the verb is
pet', "sing"). At Antonina Pavlovna's birthday party the famous writer
asks for liquors:
Любовь. Чего же вам предложить? Этого?
Писатель.
Нет. Я -- антидульцинист: противник сладкого. А вот вина у вас нету?
Антонина
Павловна. Сейчас будет моэт, Пётр Николаевич. Любушка, надо попросить
Рёвшина откупорить.
Писатель. А откуда у вас моэт? (Любови.) Всё
богатеете?
Любовь. Если хотите непременно знать, то это виноторговец заплатил
мужу натурой за поясной портрет.
Писатель. Прекрасно быть
портретистом. Богатеешь, рогатеешь. Знаете, ведь по-русски
"рогат" -- значит "богат", а не что-нибудь будуарное. Ну а коньяку у вас не
найдётся? (Act Two)
*see my post of Jan. 5,
2015
**see my post of Dec. 24, 2014
***see my post of Feb. 13, 2015
Alexey
Sklyarenko