The characters of The Event include the Meshaev twins. Their name comes from meshat' (to disturb), the verb used by Baratynski in the closing line of his poem.

Baratynski's epigram on Bulgarin ("Figlyarin") and the first version of Vyzemski's poem K nim ("To Them," 1829) appear, with a commentary, in Volume Seventeenth of Pushkin's Complete Works (Moscow, 1937), pp. 109-112. In his criticism of the first version of Vyazemski's K nim Pushkin agrees with knyaginya (i. e. Princess Vera Vyazemski, the poet's wife): knyaginya prava, chto morshchitsya ("the Princess is right when she winces").

Aunt Zhenya (Antonina Pavlovna's sister-in-law) comes to the party with her husband, Uncle Paul. In the same letter of the end of January, 1830, to Vyazemski in which he says that he has published "To Them" in Literaturnaya gazeta against Zhukovski's will Pushkin sends his greetings to his stern critic Pavlusha (a diminutive of Pavel), Vyazemski's little son who criticised Eugene Onegin:

Кланяюсь всем твоим и грозному моему критику Павлуше. Я было написал на него ругательскую Антикритику, слогом Галатеи — взяв в эпиграф Павлуша медный лоб приличное названье! собирался ему послать, не знаю куда дел.

The phrase mednyi lob used by Pushkin means "blockhead." Uncle Paul "looks good but is gaga." Chapter One of EO begins: Moy dyadya samykh chestnykh pravil (My uncle has most honest principles). Pushkin addressed to Vyazemski's son a little poem beginning: Dusha moya Pavel, / derzhis' moikh pravil (My dear Pavel, stick to my principles).

On the other hand, mednyi lob brings to mind Pushkin's poem Mednyi vsadnik ("The Bronze Horseman," 1833). Its hero has the same first name as Pushkin's Onegin and Baratynski. Evgeniy (Eugene) rhymes with geniy (genius). According to Pushkin's Mozart (a character in Mozart and Salieri, 1830), geniy i zlodeystvo (genius and villainy) are two things incompatible. In a letter of Nov. 9, 1836 (a few days after Pushkin sent his first challenge to d'Anthès), to Pushkin Zhukovski mentions bezumnoe zlodeystvo:

Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления.

In the same letter of the end of Jan., 1830, Pushkin asks Vyazemski if it is true that Natalia Goncharov (the poet's bride whom he married a year later) is going to marry Prince Meshcherski:

Правда ли, что моя Гончарова выходит за Архивного Мещерского? Что делает Ушакова, моя же?

Like Barbashin (the killer, who according to Aunt Zhenya, escaped from the place of penal servitude and in the night attempted to break into the flat of the Troshcheykins) and Barboshin (the private detective hired by Troshcheykin to protect himself from Barbashin), the name Baratynski begins with Bar. But sometimes the poet's name is written with 'o': Boratynski. Barbashin and Barboshin seem to be two incarnations of one and the same character: the devil. In his epigram on Pushkin's uncle Vasiliy Lvovich, Baratynski wittily suggests that only a pact with the devil can explain the sudden spurt of talent coming from the dull and inept poetaster that Vasiliy Pushkin had been before (and was to be after) he wrote Opasnyi sosed ("The Dangerous Neighbor," 1811):

Откуда взял Василий непотешный
Потешного Буянова? Хитрец
К лукавому прибег с мольбою грешной.
«Я твой, сказал: но будь родной отец,
Но помоги». — Плодятся без усилья
Горят, кипят задорные стихи,
И складные страницы у Василья
Являются в тетрадях чепухи.

Министр. Да. Меня беспокоили и беспокоят действия наших недобросовестных соседей. Государство, вы скажете, небольшое, но ух какое сплоченное, сплошь стальное, стальной ёж... Эти прохвосты неизменно подчёркивают, что находятся в самых амикальных с нами отношениях, а на самом деле только и делают, что шлют к нам шпионов и провокаторов. Отвратительно! (Act One)

Stal'noy yozh (hedgehog of steel) hints at Stalin and Ezhov. On the other hand, Baratynski's and Sobolevski's Byl' ("A True Story") beginning Zhil da byl petukh indeyskiy ("Once upon a Time a Turkey...") appeared in Voeykov's Russkiy invalid, no. 6, 1831, over the signature "Stalinski." In The Waltz Invention general Berg calls Waltz "petukh" (an irascible person):

Генерал Берг. И притом петух!.. Нет, это замечательно... Это даже художественно. Я сразу понял, что в нём что-то есть. (К министру.) А скажите, вы не забыли распорядиться насчёт вдовицы? Я, между прочим, забыл добавить, что... (Act One)

In his Poslanie Delvigu ("The Epistle to Delvig," 1827) Pushkin compares Baratynski (the author of Cherep, "The Skull," 1826, a poem in which vse istiny izvestnye grobam, "all truths known to the graves," are mentioned) to Hamlet:

Певцу Корсара подражай
И скандинавов рай воинской
В пирах домашних воскрешай,
Или как Гамлет-Баратынской
Над ним задумчиво мечтай...

Куприков. Из этого я заключил, что он замышляет недоброе дело, а потому обращаюсь снова к вам, Любовь Ивановна, и к тебе, дорогой Алёша, при свидетелях, с убедительной просьбой принять максимальные предосторожности.

Трощейкин. Да! Но какие, какие?

Писатель. "Зад, -- как сказал бы Шекспир, -- зад из зык вещан". (Репортёру.) А что вы имеете сказать, солнце моё? (Act Two)

In his monologue Hamlet mentions the dreams that "may come when we have shuffled off this mortal coil" (3.1). It seems that The Waltz Invention is Lyubov's dream (with Barbashin disguised as Waltz) that she dreams "in the sleep of death." In the same letter of the end of Jan., 1830, to Vyazemski Pushkin mentions a historical novel by Zagoskin in which there are zhivost' (liveliness) and vesyolost' (cheerfulness) that Bulgarin can not even dream of (i vo sne ne prisnitsya):

Ты бранишь Милославского, я его похвалил. Где гроза, тут и милость. Конечно в нём многого недостаёт, но многое и есть: живость, весёлость, чего Булгарину и во сне не приснится.

In his review of Zagoskin's novel ("Yuri Miloslavski, or the Russians in 1612") Pushkin mentions anachronisms in the descriptions of costume, fashions, etc.:

В век, в который хотят они перенести читателя, перебираются они сами с тяжёлым запасом домашних привычек, предрассудков и дневных впечатлений. Под беретом, осенённым перьями, узнаете вы голову, причёсанную вашим парикмахером; сквозь кружевную фрезу à la Henri IV проглядывает накрахмаленный галстух нынешнего dandy. "Under a beret with feathers you recognize the head whose hair is done by your hair-dresser."

According to the author (who mentions Uncle Paul's crew cut and manly moustache that he brushes with a special little hairbrush), half a century before Aunt Zhenya would have had a ribbonned cap on. On the other hand, Uncle Paul (who, according to his wife, also saw Barbashin) mentions a lady in a red beret riding a bicycle:

Дядя Поль. Извольте. Это случилось так. Слева, из-за угла, катилась карета "скорой помощи", справа же мчалась велосипедистка -- довольно толстая дама, в
красном, насколько я мог заметить, берете. (Act Two)