In The Waltz Invention the Colonel wants to meet his former chief, the Minister of War, near the statue of Pericles:

Полковник (к министру). Я ещё увижу вас? На минуточку, может быть? В галерее, скажем, -- знаете, у статуи Перикла?
Вальс. Никаких статуй. Ступайте. (Act Three)

In Eugene Onegin (One: XXV: 5) Pushkin calls his hero "a second Chadaev:"

Второй Чадаев, мой Евгений,
Боясь ревнивых осуждений,
В своей одежде был педант
И то, что мы назвали франт.

My Eugene, a second [Chadaev],

being afraid of jealous censures,

was in his dress a pedant

and what we've called a fop.

Pushkin's famous poem K Chaadaevu ("To Chaadaev," 1818) begins as follows:

Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман

The lies of fame and love’s resolve
Have vanished now without a trace,
Our youthful passions have dissolved
As though a dream or morning haze. (transl. A. Kneller)

In Pushkin's poem yunye zabavy (the young pastimes) vanished like son (dream). In The Waltz Invention Son ("Dream") is the reporter's name (changed to Trance in the English version). Son appears from a wardrobe:

Из шкафа выходит Сон, журналист. Его может играть женщина.
Сон. Не могу больше слушать эту канитель. Да-да, господин министр, сознаю, что моё появление не совсем прилично, но не буду вам напоминать, сколько я исполнил ваших секретных поручений в газетной области и как крепко умею держать красный язык за белыми зубами. Коллега Вальс, моя фамилия Сон, -- не путайте меня с фельетонистом Зоном, это совсем другой коленкор. Руку! (Act One)

In Pushkin's poem "To Chaadaev" the first word is lyubvi ("of love"). In Sobytie (The Event) Lyubov' (whose name means "love") is the name of Troshcheykin's wife (Troshcheykin is a portrait painter who is mortally afraid of Barbashin). On the eve Lyubov's sister Vera dreamt of Barbashin locked up in a wardrobe:

Вера. Странно всё-таки: мне снилось, что кто-то его запер в платяной шкап, а когда стали отпирать и трясти, то он же прибежал с отмычкой, страшно
озабоченный, и помогал, а когда наконец отперли, там просто висел фрак. Странно, правда? (Act One)

When the wardrobe was finally opened (worried Barbashin came running with a lock-pick and helped to open it) only frak (a dress coat) hanged in it.

In the next stanza of EO (One: XXVI) Pushkin mentions frak among the words that do not exist in Russian:

Но панталоны, фрак, жилет,

всех этих слов на русском нет.

but "pantaloons," "dress coat," "waistcoat" -

in Russian all these word are not. (One: XXVI: 7-8)

Waltz ends up in a madhouse:

Вальс. Простак, тупица! Да поймите же, -- я истреблю весь мир! Вы не верите? Ах, вы не верите? Так и быть, -- откроюсь вам: машина -- не где-нибудь, а здесь, со мной, у меня в кармане, в груди... Или вы признаете мою власть со всеми последствиями такового признания...
Уже вошли соответствующие лица: Гриб, Граб, Гроб.
Полковник. Сумасшедший. Немедленно вывести.
Вальс. ...или начнётся такое разрушение... Что вы делаете, оставьте меня, меня нельзя трогать... я -- могу взорваться.
Его выводят силой.
Министр. Осторожно, вы ушибёте беднягу...

Занавес.

The author of Lettres philosophiques, colonel Pyotr Chaadaev (1794-1856) was officially declared insane after one of the letters had appeared in the review Telescope, XXXIV (1836). The review's name brings to mind Waltz's telemor (in the English version, Telemort).

All this seems to confirm that The Waltz Invention is a kind of "Ibsenian" epilogue to The Event and that it is Lyubov' who dreams of Leonid Barbashin disguised as Salvator Waltz. In fact, the reporter Son (whom a woman can play) seems to be Lyubov' in a masculine attire. In the same stanza of EO (One: XXV: 12-14) Pushkin compares Onegin to a giddy Venus when, having donned a masculine attire, the goddess drives to a masquerade. Waltz receives the whores procured by Son (Trance) wearing a mask (found by Son in the same wardrobe):

Вальс. Вы знаете, Сон, -- должен вам сознаться, -- я на вид, конечно, человек немолодой, -- ну, и прошёл через многое, тёртый калач и всё такое... но вот, вы не поверите... я очень, очень застенчив. Серьёзно. И как-то так случилось -- знаете, нужда, хмурость нищего, перегар зависти и брезгливость мечты, -- как-то так случилось, Сон, что я никогда, никогда... И вот -- сейчас у меня бьётся сердце, бешено, и губы сухие... Глупо, конечно! Но какие, какие были у меня видения, как играло мое бедное одиночество... какие ночи... Такая, знаете, сила и яркость образов, что утром было даже немножко удивительно не найти в комнате ни одной шпильки, -- честное слово! Погодите, погодите, не зовите их ещё, дайте немножко справиться... Слушайте, у меня к вам просьба: нет ли у вас для меня маски?
Сон. Что это вы? Карнавал затеваете? Нет, я не припас, не знал.
Вальс. Я хотел бы не полумаску, -- а такую... как вам объяснить, -- чтобы скрыть всё лицо...
Сон. А, это дело другое. Тут, в шкапу, верно, найдётся. Сейчас посмотрим.
Вальс. Вроде, знаете, рождественской...
Сон. Вот -- как раз такие нашлись. Пожалуйста, выбирайте. Рождественский дед, например. Не годится? Ну а эта -- свинья? Не хотите? Вот хорошая, -- а? Вы привередливы. Эту?
Вальс. Да, хотя бы эту.
Сон. Она страшноватая. Тьфу!
Вальс. Лицо как лицо. Как она нацепляется?..
Сон. Не понимаю, почему вы хотите принимать дам в таком виде... (Act Three)

According to general Berg, poor old Perrault died vo sne (in his sleep; son means both "sleep" and "dream"). One wonders, if Lyubov' (who, according to Meshaev the Second, the palmist, should have died long ago), too, dies in her sleep and dreams of Waltz after her death. In his famous monologue Hamlet says: "To sleep, perchance to dream, ay there's the rub, / For in that sleep of death what dreams may come / When we have shuffled off this mortal coil, etc." (Hamlet, 3.1) At Antonina Pavlovna's birthday party the famous writer garbles the phrase "that is the question" from Hamlet's monologue:

Писатель. "Зад, -- как сказал бы Шекспир, -- зад из зык вещан". (Репортёру.) А что вы имеете сказать, солнце моё? (Act Two)

"Zad, as Shakespeare would have said, zad is zyk veshchan." (To the Reporter.) "And what do you have to say, my sun?"

At her birthday party Antonina Pavlovna (Lyubov's and Vera's mother) reads her story Voskresayushchiy lebed' ("The Resurrecting Swan"). The famous writer muses: "Resurrecting swan... dying Lazarus... the second and final death... ah, not bad...:"

Антонина Павловна. Итак, это называется "Воскресающий Лебедь".

Писатель. Воскресающий лебедь... умирающий Лазарь... Смерть вторая и заключительная... А, неплохо...

Антонина Павловна. Нет, Пётр Николаевич, не Лазарь: лебедь.

Писатель. Виноват. Это я сам с собой. Мелькнуло. Автоматизм воображения. (ibid.)

As she speaks to her mother, Lyubov' says that she wants to die:

Антонина Павловна. Хочешь моих капель?

Любовь. Я ничего не хочу. Я хочу умереть. (Act Three)

Meshaev the Second who reads Lyubov's palm can not tell her how she will die:

Мешаев Второй. Умрёте... вы не боитесь узнать, как умрёте?

Любовь. Нисколько. Скажите.

Мешаев Второй. Тут, впрочем, есть некоторое раздвоение, которое меня смущает... Нет, не берусь дать точный ответ. (ibid.)

If Lyubov' (who survived by pure chance Barbashin's assassination) dies in her sleep after the curtain falls in The Event, The Waltz Invention is her lebedinaya pesnya (swan-song).

Having heard of Perrault's death the Colonel says (see the quote at the head of this post): "C'est la vie. One man dies, and the other goes to the society. I always have a cheerful mood, every day a new romance!" Novyi roman ("a new romance") mentioned by the Colonel brings to mind the lines (chosen by VN as an epigraph to Mashen'ka, 1926) from Canto One of Pushkin's EO:

Vospomnya prezhnikh let romany,

Vospomnya prezhnyuyu lyubov'.

having recalled intrigues of former years,

having recalled a former love. (One: XLVII: 6-7)

Lyubov' means "love" but is also the name of Troshcheykin's wife who was in love with Barbashin.

Alexey Sklyarenko