Трощейкин. Люба, я сдерживаю себя, сдержись и ты. Я понимаю, что эта зверская ночь выбивает из строя и заставляет тебя говорить зверские вещи. Но возьми себя в руки.

Любовь. Нечего взять - всё распалось.

Трощейкин. Ничего не распалось. Что ты фантазируешь? Люба, опомнись! Если мы иногда... ну, орём друг на друга, то это не значит, что мы с тобой несчастны. А сейчас мы как два затравленных животных, которые грызутся только потому, что им тесно и страшно.

(Troshcheykin compares himself and his wife Lyubov' to a pair of cornered animals that fight each other because they do not have enough room and are frightened. The Event, Act Three)

In a letter of April 24, 1899 (the day following VN's birth!), to A. S. Suvorin (the journalist and owner of the Novoe Vremya newspaper who refused to appear before a court of honor) Chekhov compares Russian writers to caged animals that are busy biting off each other's tails: Суд чести у литераторов, раз они не составляют такой обособленной корпорации, как, например, офицеры, присяжные поверенные, — это бессмыслица, нелепость; в азиатской стране, где нет свободы печати и свободы совести, где правительство и ⁹/₁₀ общества смотрят на журналиста, как на врага, где живется так тесно и так скверно и мало надежды на лучшие времена, такие забавы, как обливание помоями друг друга, суд чести и т. п., ставят пишущих в смешное и жалкое положение зверьков, которые, попав в клетку, откусывают друг другу хвосты.

Thirty-nine years later, when The Event was written, the situation was even worse (no freedom of press in Soviet Russia, the destitution of talented émigré authors) - and, may I add, it is hardly better now (at least, for the "independent" Nabokov scholars and translators). But "in two or three hundred years life on earth will be unimaginably beautiful..." Or, as Barboshin puts it: "Жизнь будет прекрасна. Жизнь будет вкусна." (Life will be beautiful. Life will be tasty.)

Alexey Sklyarenko