Subject
Lilletovka, Illinois Brat & usque ad Russkum in Ada
From
Date
Body
In VN’s novel Ada (1969) Demon Veen tells Van that, when he was Van’s age,
his father allowed him Lilletovka and that Illinois Brat:
‘Van…,’ began Demon, but stopped ― as he had begun and stopped a number
of times before in the course of the last years. Some day it would have to
be said, but this was not the right moment. He inserted his monocle and
examined the bottles: ‘By the way, son, do you crave any of these
aperitifs? My father allowed me Lilletovka and that Illinois Brat ― awful
bilge, antranou svadi, as Marina would say. I suspect your uncle has a cache
behind the solanders in his study and keeps there a finer whisky than this
usque ad Russkum. Well, let us have the cognac, as planned, unless you are a
filius aquae?’ (1.38)
“Lilletovka” seems to blend Lille (a city in France) with taburetovka (a
hooch made of taburet, a stool) mentioned by Ostap Bender in Ilf and
Petrov’s novel Zolotoy telyonok (“The Little Golden Calf,” 1931):
- В таком случае заседание продолжается, -
промолвил Бендер. - Сколько дадут ваши шеф
ы за рецепт? Полтораста дадут? - Дадут двес
ти, - зашептал переводчик. - А у вас, в самом
деле, есть рецепт? - Сейчас же вам продикту
ю, то есть сейчас же по получении денег. Ка
кой угодно: картофельный, пшеничный, абри
косовый, ячменный, из тутовых ягод, из гре
чневой каши. Даже из обыкновенной табурет
ки можно гнать самогон. Некоторые любят т
абуретовку. А то можно простую кишмишовку
или сливянку. Одним словом-любой из полут
ораста самогонов, рецепты которых мне изв
естны. Остап был представлен американцам.
В воздухе долго плавали вежливо приподня
тые шляпы. Затем приступили к делу. Америк
анцы выбрали пшеничный самогон, который п
ривлёк их простотой выработки. Рецепт дол
го записывали в блокноты. В виде бесплатн
ой премии Остап сообщил американским ход
окам наилучшую конструкцию кабинетного с
амогонного аппарата, который легко скрыт
ь от посторонних взглядов в тумбе письмен
ного стола. Ходоки заверили Остапа, что пр
и американской технике изготовить такой
аппарат не представляет никакого труда. О
стап со своей стороны заверил американце
в, что аппарат его конструкции дает в день
ведро прелестного ароматного первача.
― О! ― закричали американцы. Они уже слыша
ли это слово в одной почтенной семье из Чи
каго. И там о ?pervatsch'e? были даны прекрасные
референции. Глава этого семейства был в с
вое время с американским оккупационным к
орпусом в Архангельске, пил там ?pervatsch? и с
тех пор не может забыть очаровательного о
щущения, которое он при этом испытал.
"In that case, our deliberations continue," declared Ostap. "How much will
your bosses pay for a recipe? 150, perhaps?" "They'll pay two hundred,"
whispered the interpreter. "Do you really have a recipe?" "I can give it to
you this very moment-I mean, the moment I get the money. Made from anything
you want: potatoes, wheat, apricots, barley, mulberry, buckwheat. One can
even brew moonshine from an ordinary chair. Some people enjoy the chair
brew. Or you can have a simple raisin or plum brew. In other words, any of
the 150 kinds of moonshine known to me." Ostap was introduced to the
Americans. Their politely raised hats floated in the air for a long time.
Then they got down to business. The Americans chose the wheat moonshine-the
simplicity of the brewing process appealed to them. They painstakingly
recorded the recipe in their notebooks. As a bonus, Ostap sketched out a
design for a compact still that could be hidden in an office desk. The
seekers assured Ostap that, given American technology, making such a still
would be a breeze. For his part, Ostap assured the Americans that the device
he described would produce two gallons of beautiful, fragrant pervach per
day. "Oh!" cried the Americans. They had already heard this word in a very
respectable home in Chicago, where pervach was highly recommended. The man
of the house had been in Archangel, with the American expeditionary force.
He drank pervach there and never forgot the alluring sensation that it gave
him. (Chapter 7 “The Sweet Burden of Fame”)
Chicago is a city in Illinois. Brat is Russian for “brother.” Evgeniy
Kataev (Petrov’s real name) had an elder brother Valentin, a writer who
wanted to become “the Soviet Dumas père:”
Как случилось, что мы с Ильфом стали писат
ь вдвоём? Назвать это случайностью было б
ы слишком просто. Ильфа нет, и я никогда не
узнаю, что думал он, когда мы начинали раб
отать вместе. Я же испытывал по отношению
к нему чувство огромного уважения, а иног
да даже восхищения. Я был моложе его на пя
ть лет, и хотя он был очень застенчив, писа
л мало и никогда не показывал написанног
о, я готов был признать его своим метром. Е
го литературный вкус казался мне в то вре
мя безукоризненным, а смелость его мнений
приводила меня в восторг. Но у нас был ещё
один метр, так сказать, профессиональный
метр. Это был мой брат, Валентин Катаев. Он
в то время тоже работал в "Гудке" в качеств
е фельетониста и подписывался псевдонимо
м Старик Собакин. И в этом качестве он час
то появлялся в комнате четвёртой полосы.
Однажды он вошёл туда со словами:
- Я хочу стать советским Дюма-отцом.
Это высокомерное заявление не вызвало в о
тделе особенного энтузиазма. И не с таким
и заявлениями входили люди в комнату четв
ертой полосы.
- Почему же это, Валюн, вы вдруг захотели с
тать Дюма-пером? - спросил Ильф.
- Потому, Илюша, что уже давно пора открыть
мастерскую советского романа,- ответил Ст
арик Собакин,- я буду Дюма-отцом, а вы буде
те моими неграми. Я вам буду давать темы, в
ы будете писать романы, а я их потом буду п
равить. Пройдусь раза два по вашим рукопи
сям рукой мастера - и готово. Как Дюма-пер.
Ну? Кто желает? Только помните, я собираюс
ь держать вас в чёрном теле. (E. Petrov, “From the
Reminiscences about Ilf,” 1939, chapter 3).
The characters of Alexandre Dumas père’s novel “The Three Musketeers”
(1844) include the executioner of Lille who branded Milady de Winter and who
beheads her. Athos’ former wife, Milady poisoned de Winter’s brother and
d’Artagnan’s lover. It seems that Demon’s wife Aqua went mad because she
was poisoned by her twin sister Marina. Describing Demon’s duel with Baron
d’Onsky, Van mentions an amusing Douglas d’Artagnan arrangement:
The challenge was accepted; two native seconds were chosen; the Baron
plumped for swords; and after a certain amount of good blood (Polish and
Irish ― a kind of American ‘Gory Mary’ in barroom parlance) had
bespattered two hairy torsoes, the whitewashed terrace, the flight of steps
leading backward to the walled garden in an amusing Douglas d’Artagnan
arrangement, the apron of a quite accidental milkmaid, and the shirtsleeves
of both seconds, charming Monsieur de Pastrouil and Colonel St Alin, a
scoundrel, the latter gentlemen separated the panting combatants, and Skonky
died, not ‘of his wounds’ (as it was viciously rumored) but of a
gangrenous afterthought on the part of the least of them, possibly
self-inflicted, a sting in the groin, which caused circulatory trouble,
notwithstanding quite a few surgical interventions during two or three years
of protracted stays at the Aardvark Hospital in Boston ― a city where,
incidentally, he married in 1869 our friend the Bohemian lady, now keeper of
Glass Biota at the local museum. (1.2)
In “The Golden Calf” Ilf and Petrov mention the fat samovar face of
Douglas Fairbanks (a Hollywood actor who played d’Artagnan in a film
version):
Зато в здании типографии комиссия застал
а работу в полном разгаре. Сияли лиловые л
ампы, и плоские печатные машины озабоченн
о хлопали крыльями. Три из них выпекали ущ
елье в одну краску, а из четвертой, многок
расочной, словно карты из рукава шулера, в
ылетали открытки с портретами Дугласа Фе
рбенкса в черной полумаске на толстой сам
оварной морде, очаровательной Лиа де Путт
и и славного малого с вытаращенными глаза
ми, известного под именем Монти Бенкса.
In the print shop, however, the commission saw the work going full-speed
ahead. Purple lights shone; flat printing presses busily flapped their
wings. Three of them produced the gorge in black-and-white, while the
fourth, a multi-color machine, spewed out postcards: portraits of Douglas
Fairbanks with a black half-mask on his fat teapot face, the charming Lya de
Putti, and a nice bulgy-eyed guy named Monty Banks. Portraits flew out of
the machine like cards from a sharper's sleeve. (Chapter 5 “The Underground
Kingdom”)
Demon Veen perishes in a mysterious airplane disaster above the Pacific. In
“The Three Musketeers” Milady de Winter manages to persuade John Felton, a
Puritan, to kill Duke of Buckingham. It seems that Ada managed to persuade a
pilot to destroy his machine in midair. Van learns about the catastrophe in
which his father died from a newspaper (3.7). Ilf and Petrov were
journalists who worked in a newspaper. In his “Reminiscences about Ilf”
Evgeniy Petrov (who died in an airplane crash in 1942) quotes the words of
Ilf (who died of tuberculosis in 1937) who said that it would be good if he
and Petrov perished together in some car or plane catastrophe, then neither
of them would be present at their own funeral:
Я не помню, кто из нас произнёс эту фразу:
- Хорошо, если бы мы когда-нибудь погибли в
месте, во время какой-нибудь авиационной
или автомобильной катастрофы. Тогда ни од
ному из нас не пришлось бы присутствовать
на собственных похоронах.
Кажется, это сказал Ильф. Я уверен, что в э
ту минуту мы подумали об одном и том же. Не
ужели наступит такой момент, когда один и
з нас останется с глазу на глаз с пишущей
машинкой? В комнате будет тихо и пусто, и н
адо будет писать. (1)
Ninety-seven-year-old Van and ninety-five-year-old Ada whom Dr Lagosse made
the last merciful injection of morphine die simultaneously, so neither of
them is present at their own funeral (5.6). Nor was Van present at Marina’s
funeral, when Demon and d’Onsky’s son, a man with only one arm, wept comme
des fontaines (3.8). The name d’Onsky seems to hint at Onegin’s donskoy
zherebets (Don stallion) mentioned by Pushkin in Chapter Two (V: 4) of
Eugene Onegin. In Chapter Ten (IX: 3-4) of EO Pushkin mentions bezrukiy
knyaz’ (the one-armed Prince) who to the friends of Morea from Kishinev
already winked. The author of Bakhchisarayskiy fontan (“The Fountain of
Bakhchisaray,” 1823), Pushkin is paired with Dumas by Van’s tutor Aksakov:
In 1880, Van, aged ten, had traveled in silver trains with showerbaths,
accompanied by his father, his father’s beautiful secretary, the
secretary’s eighteen-year-old white-gloved sister (with a bit part as Van’
s English governess and milkmaid), and his chaste, angelic Russian tutor,
Andrey Andreevich Aksakov (‘AAA’), to gay resorts in Louisiana and Nevada.
AAA explained, he remembered, to a Negro lad with whom Van had scrapped,
that Pushkin and Dumas had African blood, upon which the lad showed AAA his
tongue, a new interesting trick which Van emulated at the earliest occasion
and was slapped by the younger of the Misses Fortune, put it back in your
face, sir, she said. (1.24)
Van’s tutor has the same name and patronymic as Ada’s husband, Andrey
Andreevich Vinelander. Like Ilf, Ada’s husband dies of tuberculosis (3.8).
Andrey Vinelander calls Demon Veen (son of Dedalus Veen) Dementiy
Labirintovich. A character in Greek myths, Dedalus created the labyrinth on
Crete in which the Minotaur was kept and made wings for his son Icarus.
According to Van, the fabulous ancestor of Ada’s husband “discovered our
country” (5.6). Ilf and Petrov are the authors of Kolumb prichalivaet k
beregu (“Columbus’ Ship is Mooring,” 1936), a satire on Hollywood in
which Dumas is mentioned:
Они не стали терять времени на любезности
и сразу приступили к делу. Публисити нача
ло оказывать свое магическое действие: Ко
лумба пригласили в Голливуд.
― Понимаете, мистер Колумб, ― втолковывал
и новые посетители, ― мы хотим, чтобы вы иг
рали главную роль в историческом фильме "
Америго Веспуччи." Понимаете, настоящий Х
ристофор Колумб в роли Америго Веспуччи ―
это может быть очень интересно. Публика н
а такой фильм пойдёт. Вся соль в том, что д
иалог будет вестись на бродвейском жарго
не. Понимаете? Не понимаете? Тогда мы вам с
ейчас всё объясним подробно. У нас есть сц
енарии. Сценарий сделан по роману Алексан
дра Дюма "Граф Монте-Кристо", но это не важ
но, мы ввели туда элементы открытия Амери
ки.
Christopher Columbus is invited to Hollywood to play Amerigo Vespucci in a
historical movie based on Alexandre Dumas’ novel “The Count of Monte
Cristo.”
AAA is the American Automobile Association. In 1935-36 Ilf and Petrov
crossed the USA from the Atlantic to the Pacific and back to the Atlantic in
a Ford car and described their trip in a book entitled Odnoetazhnaya Amerika
(“Single-Storied America,” 1937), also known as “Little Golden America.”
In VN’s Lolita (1955) and Pale Fire (1962) there are many allusions to Ilf
and Petrov’s novels.
Alexey Sklyarenko
Search archive with Google:
http://www.google.com/advanced_search?q=site:listserv.ucsb.edu&HL=en
Contact the Editors: mailto:nabokv-l@utk.edu,dana.dragunoiu@gmail.com,shvabrin@humnet.ucla.edu
Zembla: http://www.libraries.psu.edu/nabokov/zembla.htm
Nabokov Studies: https://muse.jhu.edu/journal/257
Chercheurs Enchantes: http://www.vladimir-nabokov.org/association/chercheurs-enchantes/73
Nabokv-L policies: http://web.utk.edu/~sblackwe/EDNote.htm
Nabokov Online Journal:" http://www.nabokovonline.com
AdaOnline: "http://www.ada.auckland.ac.nz/
The Nabokov Society of Japan's Annotations to Ada: http://vnjapan.org/main/ada/index.html
The VN Bibliography Blog: http://vnbiblio.com/
Search the archive with L-Soft: https://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?A0=NABOKV-L
Manage subscription options :http://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?SUBED1=NABOKV-L
his father allowed him Lilletovka and that Illinois Brat:
‘Van…,’ began Demon, but stopped ― as he had begun and stopped a number
of times before in the course of the last years. Some day it would have to
be said, but this was not the right moment. He inserted his monocle and
examined the bottles: ‘By the way, son, do you crave any of these
aperitifs? My father allowed me Lilletovka and that Illinois Brat ― awful
bilge, antranou svadi, as Marina would say. I suspect your uncle has a cache
behind the solanders in his study and keeps there a finer whisky than this
usque ad Russkum. Well, let us have the cognac, as planned, unless you are a
filius aquae?’ (1.38)
“Lilletovka” seems to blend Lille (a city in France) with taburetovka (a
hooch made of taburet, a stool) mentioned by Ostap Bender in Ilf and
Petrov’s novel Zolotoy telyonok (“The Little Golden Calf,” 1931):
- В таком случае заседание продолжается, -
промолвил Бендер. - Сколько дадут ваши шеф
ы за рецепт? Полтораста дадут? - Дадут двес
ти, - зашептал переводчик. - А у вас, в самом
деле, есть рецепт? - Сейчас же вам продикту
ю, то есть сейчас же по получении денег. Ка
кой угодно: картофельный, пшеничный, абри
косовый, ячменный, из тутовых ягод, из гре
чневой каши. Даже из обыкновенной табурет
ки можно гнать самогон. Некоторые любят т
абуретовку. А то можно простую кишмишовку
или сливянку. Одним словом-любой из полут
ораста самогонов, рецепты которых мне изв
естны. Остап был представлен американцам.
В воздухе долго плавали вежливо приподня
тые шляпы. Затем приступили к делу. Америк
анцы выбрали пшеничный самогон, который п
ривлёк их простотой выработки. Рецепт дол
го записывали в блокноты. В виде бесплатн
ой премии Остап сообщил американским ход
окам наилучшую конструкцию кабинетного с
амогонного аппарата, который легко скрыт
ь от посторонних взглядов в тумбе письмен
ного стола. Ходоки заверили Остапа, что пр
и американской технике изготовить такой
аппарат не представляет никакого труда. О
стап со своей стороны заверил американце
в, что аппарат его конструкции дает в день
ведро прелестного ароматного первача.
― О! ― закричали американцы. Они уже слыша
ли это слово в одной почтенной семье из Чи
каго. И там о ?pervatsch'e? были даны прекрасные
референции. Глава этого семейства был в с
вое время с американским оккупационным к
орпусом в Архангельске, пил там ?pervatsch? и с
тех пор не может забыть очаровательного о
щущения, которое он при этом испытал.
"In that case, our deliberations continue," declared Ostap. "How much will
your bosses pay for a recipe? 150, perhaps?" "They'll pay two hundred,"
whispered the interpreter. "Do you really have a recipe?" "I can give it to
you this very moment-I mean, the moment I get the money. Made from anything
you want: potatoes, wheat, apricots, barley, mulberry, buckwheat. One can
even brew moonshine from an ordinary chair. Some people enjoy the chair
brew. Or you can have a simple raisin or plum brew. In other words, any of
the 150 kinds of moonshine known to me." Ostap was introduced to the
Americans. Their politely raised hats floated in the air for a long time.
Then they got down to business. The Americans chose the wheat moonshine-the
simplicity of the brewing process appealed to them. They painstakingly
recorded the recipe in their notebooks. As a bonus, Ostap sketched out a
design for a compact still that could be hidden in an office desk. The
seekers assured Ostap that, given American technology, making such a still
would be a breeze. For his part, Ostap assured the Americans that the device
he described would produce two gallons of beautiful, fragrant pervach per
day. "Oh!" cried the Americans. They had already heard this word in a very
respectable home in Chicago, where pervach was highly recommended. The man
of the house had been in Archangel, with the American expeditionary force.
He drank pervach there and never forgot the alluring sensation that it gave
him. (Chapter 7 “The Sweet Burden of Fame”)
Chicago is a city in Illinois. Brat is Russian for “brother.” Evgeniy
Kataev (Petrov’s real name) had an elder brother Valentin, a writer who
wanted to become “the Soviet Dumas père:”
Как случилось, что мы с Ильфом стали писат
ь вдвоём? Назвать это случайностью было б
ы слишком просто. Ильфа нет, и я никогда не
узнаю, что думал он, когда мы начинали раб
отать вместе. Я же испытывал по отношению
к нему чувство огромного уважения, а иног
да даже восхищения. Я был моложе его на пя
ть лет, и хотя он был очень застенчив, писа
л мало и никогда не показывал написанног
о, я готов был признать его своим метром. Е
го литературный вкус казался мне в то вре
мя безукоризненным, а смелость его мнений
приводила меня в восторг. Но у нас был ещё
один метр, так сказать, профессиональный
метр. Это был мой брат, Валентин Катаев. Он
в то время тоже работал в "Гудке" в качеств
е фельетониста и подписывался псевдонимо
м Старик Собакин. И в этом качестве он час
то появлялся в комнате четвёртой полосы.
Однажды он вошёл туда со словами:
- Я хочу стать советским Дюма-отцом.
Это высокомерное заявление не вызвало в о
тделе особенного энтузиазма. И не с таким
и заявлениями входили люди в комнату четв
ертой полосы.
- Почему же это, Валюн, вы вдруг захотели с
тать Дюма-пером? - спросил Ильф.
- Потому, Илюша, что уже давно пора открыть
мастерскую советского романа,- ответил Ст
арик Собакин,- я буду Дюма-отцом, а вы буде
те моими неграми. Я вам буду давать темы, в
ы будете писать романы, а я их потом буду п
равить. Пройдусь раза два по вашим рукопи
сям рукой мастера - и готово. Как Дюма-пер.
Ну? Кто желает? Только помните, я собираюс
ь держать вас в чёрном теле. (E. Petrov, “From the
Reminiscences about Ilf,” 1939, chapter 3).
The characters of Alexandre Dumas père’s novel “The Three Musketeers”
(1844) include the executioner of Lille who branded Milady de Winter and who
beheads her. Athos’ former wife, Milady poisoned de Winter’s brother and
d’Artagnan’s lover. It seems that Demon’s wife Aqua went mad because she
was poisoned by her twin sister Marina. Describing Demon’s duel with Baron
d’Onsky, Van mentions an amusing Douglas d’Artagnan arrangement:
The challenge was accepted; two native seconds were chosen; the Baron
plumped for swords; and after a certain amount of good blood (Polish and
Irish ― a kind of American ‘Gory Mary’ in barroom parlance) had
bespattered two hairy torsoes, the whitewashed terrace, the flight of steps
leading backward to the walled garden in an amusing Douglas d’Artagnan
arrangement, the apron of a quite accidental milkmaid, and the shirtsleeves
of both seconds, charming Monsieur de Pastrouil and Colonel St Alin, a
scoundrel, the latter gentlemen separated the panting combatants, and Skonky
died, not ‘of his wounds’ (as it was viciously rumored) but of a
gangrenous afterthought on the part of the least of them, possibly
self-inflicted, a sting in the groin, which caused circulatory trouble,
notwithstanding quite a few surgical interventions during two or three years
of protracted stays at the Aardvark Hospital in Boston ― a city where,
incidentally, he married in 1869 our friend the Bohemian lady, now keeper of
Glass Biota at the local museum. (1.2)
In “The Golden Calf” Ilf and Petrov mention the fat samovar face of
Douglas Fairbanks (a Hollywood actor who played d’Artagnan in a film
version):
Зато в здании типографии комиссия застал
а работу в полном разгаре. Сияли лиловые л
ампы, и плоские печатные машины озабоченн
о хлопали крыльями. Три из них выпекали ущ
елье в одну краску, а из четвертой, многок
расочной, словно карты из рукава шулера, в
ылетали открытки с портретами Дугласа Фе
рбенкса в черной полумаске на толстой сам
оварной морде, очаровательной Лиа де Путт
и и славного малого с вытаращенными глаза
ми, известного под именем Монти Бенкса.
In the print shop, however, the commission saw the work going full-speed
ahead. Purple lights shone; flat printing presses busily flapped their
wings. Three of them produced the gorge in black-and-white, while the
fourth, a multi-color machine, spewed out postcards: portraits of Douglas
Fairbanks with a black half-mask on his fat teapot face, the charming Lya de
Putti, and a nice bulgy-eyed guy named Monty Banks. Portraits flew out of
the machine like cards from a sharper's sleeve. (Chapter 5 “The Underground
Kingdom”)
Demon Veen perishes in a mysterious airplane disaster above the Pacific. In
“The Three Musketeers” Milady de Winter manages to persuade John Felton, a
Puritan, to kill Duke of Buckingham. It seems that Ada managed to persuade a
pilot to destroy his machine in midair. Van learns about the catastrophe in
which his father died from a newspaper (3.7). Ilf and Petrov were
journalists who worked in a newspaper. In his “Reminiscences about Ilf”
Evgeniy Petrov (who died in an airplane crash in 1942) quotes the words of
Ilf (who died of tuberculosis in 1937) who said that it would be good if he
and Petrov perished together in some car or plane catastrophe, then neither
of them would be present at their own funeral:
Я не помню, кто из нас произнёс эту фразу:
- Хорошо, если бы мы когда-нибудь погибли в
месте, во время какой-нибудь авиационной
или автомобильной катастрофы. Тогда ни од
ному из нас не пришлось бы присутствовать
на собственных похоронах.
Кажется, это сказал Ильф. Я уверен, что в э
ту минуту мы подумали об одном и том же. Не
ужели наступит такой момент, когда один и
з нас останется с глазу на глаз с пишущей
машинкой? В комнате будет тихо и пусто, и н
адо будет писать. (1)
Ninety-seven-year-old Van and ninety-five-year-old Ada whom Dr Lagosse made
the last merciful injection of morphine die simultaneously, so neither of
them is present at their own funeral (5.6). Nor was Van present at Marina’s
funeral, when Demon and d’Onsky’s son, a man with only one arm, wept comme
des fontaines (3.8). The name d’Onsky seems to hint at Onegin’s donskoy
zherebets (Don stallion) mentioned by Pushkin in Chapter Two (V: 4) of
Eugene Onegin. In Chapter Ten (IX: 3-4) of EO Pushkin mentions bezrukiy
knyaz’ (the one-armed Prince) who to the friends of Morea from Kishinev
already winked. The author of Bakhchisarayskiy fontan (“The Fountain of
Bakhchisaray,” 1823), Pushkin is paired with Dumas by Van’s tutor Aksakov:
In 1880, Van, aged ten, had traveled in silver trains with showerbaths,
accompanied by his father, his father’s beautiful secretary, the
secretary’s eighteen-year-old white-gloved sister (with a bit part as Van’
s English governess and milkmaid), and his chaste, angelic Russian tutor,
Andrey Andreevich Aksakov (‘AAA’), to gay resorts in Louisiana and Nevada.
AAA explained, he remembered, to a Negro lad with whom Van had scrapped,
that Pushkin and Dumas had African blood, upon which the lad showed AAA his
tongue, a new interesting trick which Van emulated at the earliest occasion
and was slapped by the younger of the Misses Fortune, put it back in your
face, sir, she said. (1.24)
Van’s tutor has the same name and patronymic as Ada’s husband, Andrey
Andreevich Vinelander. Like Ilf, Ada’s husband dies of tuberculosis (3.8).
Andrey Vinelander calls Demon Veen (son of Dedalus Veen) Dementiy
Labirintovich. A character in Greek myths, Dedalus created the labyrinth on
Crete in which the Minotaur was kept and made wings for his son Icarus.
According to Van, the fabulous ancestor of Ada’s husband “discovered our
country” (5.6). Ilf and Petrov are the authors of Kolumb prichalivaet k
beregu (“Columbus’ Ship is Mooring,” 1936), a satire on Hollywood in
which Dumas is mentioned:
Они не стали терять времени на любезности
и сразу приступили к делу. Публисити нача
ло оказывать свое магическое действие: Ко
лумба пригласили в Голливуд.
― Понимаете, мистер Колумб, ― втолковывал
и новые посетители, ― мы хотим, чтобы вы иг
рали главную роль в историческом фильме "
Америго Веспуччи." Понимаете, настоящий Х
ристофор Колумб в роли Америго Веспуччи ―
это может быть очень интересно. Публика н
а такой фильм пойдёт. Вся соль в том, что д
иалог будет вестись на бродвейском жарго
не. Понимаете? Не понимаете? Тогда мы вам с
ейчас всё объясним подробно. У нас есть сц
енарии. Сценарий сделан по роману Алексан
дра Дюма "Граф Монте-Кристо", но это не важ
но, мы ввели туда элементы открытия Амери
ки.
Christopher Columbus is invited to Hollywood to play Amerigo Vespucci in a
historical movie based on Alexandre Dumas’ novel “The Count of Monte
Cristo.”
AAA is the American Automobile Association. In 1935-36 Ilf and Petrov
crossed the USA from the Atlantic to the Pacific and back to the Atlantic in
a Ford car and described their trip in a book entitled Odnoetazhnaya Amerika
(“Single-Storied America,” 1937), also known as “Little Golden America.”
In VN’s Lolita (1955) and Pale Fire (1962) there are many allusions to Ilf
and Petrov’s novels.
Alexey Sklyarenko
Search archive with Google:
http://www.google.com/advanced_search?q=site:listserv.ucsb.edu&HL=en
Contact the Editors: mailto:nabokv-l@utk.edu,dana.dragunoiu@gmail.com,shvabrin@humnet.ucla.edu
Zembla: http://www.libraries.psu.edu/nabokov/zembla.htm
Nabokov Studies: https://muse.jhu.edu/journal/257
Chercheurs Enchantes: http://www.vladimir-nabokov.org/association/chercheurs-enchantes/73
Nabokv-L policies: http://web.utk.edu/~sblackwe/EDNote.htm
Nabokov Online Journal:" http://www.nabokovonline.com
AdaOnline: "http://www.ada.auckland.ac.nz/
The Nabokov Society of Japan's Annotations to Ada: http://vnjapan.org/main/ada/index.html
The VN Bibliography Blog: http://vnbiblio.com/
Search the archive with L-Soft: https://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?A0=NABOKV-L
Manage subscription options :http://listserv.ucsb.edu/lsv-cgi-bin/wa?SUBED1=NABOKV-L